Тыным-хан

Главным героем казахской политической истории XIX века практически на официальном уровне у нас признан Кенесары Касым-улы (Касымов). Отважный борец за свободу и честь народа, подвиги которого воспевали даже враги, сейчас стал символом всего казахского национально-освободительного движения.

Потягаться с ним, пожалуй, может лишь знаменитый Джангир Бокей-улы (Букейханов). Поскольку смелые реформы в различных областях, развитие образования, покровительство торговле и многие другие деяния первого казаха-генерала и последнего хана, признанного российскими властями, несомненно, содействовали приходу прогресса в казахские степи.

В то же время критики Кенесары говорят о том, что этот исторический персонаж, конечно, был бесстрашным батыром, но в целом вся его борьба была исторически бесперспективна и принесла немало бед и горя, в первую очередь, самим казахам. В свою очередь, Джангира обвиняют в расцвете на подвластной ему территории Букеевского ханства чудовищной коррупции и злоупотреблений властью. Хан вел шикарный образ жизни, не уступая в блеске российским аристократам, и ему в этом старалось следовать все окружение, что довольно тягостно сказывалось на простом народе. Именно это вызвало, в частности, восстание Исатая Тайманова, столь прославленное в произведениях Махамбета Утемисова и советской историографии.

Между тем, в ряду ханов и султанов XIX века была еще одна, к сожалению, полузабытая крупная политическая фигура, ничуть не уступавшая в мужестве Кенесары, а в мудрости – Джангиру и при этом практически ничем себя не опорочившая в глазах своих современников.

Речь идет об Арынгазы Абулгазы-улы (Абулгазиеве). Именно его простой народ любил так, как это и не снилось ни одному из казахских правителей XIX века. Чиновники и историки времен Российской империи называли его единственным честным и бескорыстным казахским правителем, действительно думавшим о народных интересах. И даже историки советской поры, нещадно клеймившие Кенесары и Джангира, не могли найти серьезного повода для упреков в адрес Арынгазы.

Все портила лишь принадлежность к «лагерю эксплуататоров». Поэтому за исключением работ Рязанова и Вяткина (вышедших в ранний, относительно либеральный период советской историографии), в которых деятельность Арынгазы оценивалась исключительно позитивно, в работах последующих поколений советских историков данная политическая фигура не получила должного освещения. Поскольку ругать его было не за что, его просто замолчали.

Видимо, по инерции такое положение сохраняется и сейчас. Существующие куцые биографические статьи даже близко не раскрывают подлинного значения Арынгазы и в основном ограничиваются кратким пересказом работ все тех же Рязанова и Вяткина, которые при всех несомненных достоинствах уже серьезно устарели. За прошедшее с момента выхода этих трудов время в научный оборот вошло большое количество ранее неизвестных документов и иных источников, поэтому явно назрела необходимость новой и более полной оценки роли и места Арынгазы в казахской истории.

Хотел бы также отметить, что я лично никак не претендую на роль человека, который собирается коренным образом исправить существующее положение дел, и лишь хотел  сделать небольшой обзор жизни и деятельности Арынгазы для читателей, которым интересна история казахов.

Начать, пожалуй, следует с того, что Арынгазы принадлежал к особому ханскому роду Младшего жуза, не пользовавшемуся расположением российских властей и потому редко попадавшему на страницы документов.

Дело в том, что еще в 1748 г. после смерти Абулхаира, когда российские власти впервые в истории официально утвердили своим решением нового хана Младшего жуза, которым стал сын покойного – Нуралы, часть степной элиты, оскорбленная этим вмешательством в ответ провела альтернативные выборы и избрала своим ханом султана Батыра[1]. Он был главой могущественного чингизидского клана. Его сын Каип[2] в 1746-1756 гг. занимал хивинский престол, а в 1786-1791 гг. являлся ханом части южных родов (преимущественно из племени алимулы) Младшего жуза. Сын Каипа – Абулгазы – в середине 60-х гг. XVIII века также являлся хивинским правителем, а затем после смерти отца был избран ханом части алимулинских родов в Младшем жузе.

Но российские власти упорно отказывались признавать представителей данного клана легитимными правителями и оказывали поддержку исключительно потомкам хана Абулхаира. Все попытки самого Батыра и его отпрысков добиться признания со стороны России оказывались тщетны. В 1789 г. хан Каип даже отправил своего сына Ширгазы ко двору российской императрицы. В Петербурге султан поступил на военную службу и принял участие в разгоревшейся в то время русско-шведской войне, за что получил звание секунд-майора. Некоторое время он также являлся адъютантом фаворита императрицы князя Зубова. В течение своей службы Ширгазы неоднократно оказывал услуги российским властям, выступая в роли посредника, переговорщика, проводника и консультанта, за что удостаивался различных наград и поощрений, но добиться признания законности притязаний своего клана так и не смог.

Разочарованный этим, в 1806 г. Ширгазы, бросив службу, вернулся в родные кочевья. Здесь он стал помогать своему брату хану Абулгазы, влияние которого существенно сократилось. Дело в том, что ханы, назначаемые российскими властями, перекрывали доступ к оренбургскому рынку для его подданных, и это стало существенным фактором для падения авторитета независимого правителя. Тем более что на Сырдарью стали все чаще совершать набеги хивинцы, стремясь установить свой контроль над казахами. Последние годы своей жизни, лишившись поддержки, Абулгазы доживал в откровенной бедности.

В такой обстановке сильной нужды и постоянных воспоминаний о былом величии и сформировался характер наследника Абулгазы – султана Арынгазы, родившегося в 1785 году, который с младых лет выделялся в своей среде яркой внешностью, харизмой и умом. Переводчик Ярцев описывал его следующим образом: «Наружность его: рост высокий, стройный. Осанка величественная, поступь гордая, лицо красивое, борода небольшая, черная, густая; глаза черные, быстрые; приемы и действия надменныя».

В юности Арынгазы какое-то время обучался в Бухаре, что оказало на него сильное воздействие. Он чтил авторитет бухарского эмира, считавшегося духовным лидером мусульман Центральной Азии, был очень набожен и впоследствии активно стремился внедрить в степи шариатские нормы права. Большую роль в воспитании султана сыграл и именитый дядя, открывший для племянника мир России и Европы.

Между тем в начале XIX в. весь Младший жуз находился во власти анархии. Племена и роды враждовали между собой, население нищало, люди, пытаясь спасти себя и своих близких от голодной смерти, продавали даже собственных детей в рабство. По всему Младшему жузу свирепствовали шайки разбойников. Как писали в своих обращеньях старшины, жуз находился «на краю гибели» и никто ничего не мог с этим поделать.

Положение усугублялось тем, что российские власти, боясь возникновения сильного государства в степи, нарочно подбирали в ханы самых слабых кандидатов. Ставший ханом в 1797 г. семидесятичетырехлетний Айшуак страдал от старческого слабоумия. Его сын Жанторе, получивший ханский титул в 1805 г., отличался слабым здоровьем, был, мягко говоря, не воинственен и интересовался в основном только музыкой, войдя в историю как создатель нового стиля в кюях. В 1809 г. он был убит мятежниками, и ему на замену в 1812 г. был назначен его брат Ширгазы. Это был крайне неприятный во всех отношениях человек, которого презирали и стыдились даже собственные дети. С брезгливостью относились к нему и его покровители в Оренбурге. Боясь своих подданных, Ширгазы кочевал вблизи русских крепостей, активно кляузничая и донося властям обо всех своих недоброжелателях в степи. В такой ситуации на политической сцене и появился новый персонаж.

В 1815 г. старый хан Абулгазы умер, и ставший главой клана Арынгазы практически сразу развил бурную деятельность. Первым делом он стал истреблять расплодившиеся шайки разбойников. Лично участвуя в многочисленных столкновениях и демонстрируя свою отвагу, Арынгазы очень быстро обрел славу батыра. Пойманных известных преступников султан без колебаний вешал, хотя, по казахскому праву, смертные приговоры могли выноситься только на народных собраниях. Но эта жесткость и справедливость вызвали бешеную популярность молодого султана в народе.

В апреле 1816 г. состоялось большое народное собрание, в котором приняли участие многие роды, до той поры подчинявшиеся Ширгазы Айшуакову, и даже делегаты из Среднего жуза. В итоге единодушно, согласно старинной традиции, новым ханом был избран Арынгазы. Фактическим соправителем стал его дядя султан Ширгазы Каипов, с которым новоиспеченный хан обязался пополам делиться собранными налогами и податями.

Российские власти в то время не имели даже малейшего представления об Арынгазы и изначально довольно негативно восприняли появление нового претендента на ханский титул. Такие ханы время от времени избирались на степных курултаях и до того и лишь увеличивали  неразбериху и количество междоусобиц в степи. Но этот «самозванец» вдруг оказался правителем совершенно иного склада, нежели его предшественники.

Выяснилось, что Арынгазы имел совершенно четкие и твердые убеждения, в соответствии с которыми он собирался строить свою политику. Как уже упоминалось, одной из главных новаций, предложенных ханом, стала замена казахского обычного права на шариат. Этот шаг явился существенным вкладом в прекращение внутренних распрей. Казахский адат, в котором были густо намешаны древние обычаи, старые законы ханов, прецеденты других биев в начале XIX в., представлял собой чрезвычайно пеструю и противоречивую систему права, и даже самые многоопытные бии зачастую не могли принять однозначного решения по тем или иным вопросам. Исламское право в этом отношении представляло гораздо более стройную, логичную и потому очень удобную систему.

Кроме того, с введением шариата существенно ужесточались наказания за преступления, и это был действительно эффективный способ покончить, наконец, с рядом тяжких преступлений, за которые суды биев по адату карали лишь штрафами и откупами. В итоге реформа Арынгазы увенчалась полным успехом, и вскоре многие былые трения между племенами были разрешены. Именно тогда Арынгазы был прозван Тыным-ханом (Хан-миротворец).

Окончательному наступлению спокойствия и мира в кочевьях Младшего жуза мешал только «официальный» хан Ширгазы Айшуаков, исходивший лютой злобой по поводу столь стремительного возвышения молодого конкурента. Именно он предоставил убежище нескольким известным степным батырам, бежавшим от шариатского суда. До того времени эти батыры часто уводили табуны у самого хана и грабили приграничные русские поселения, но в стремлении насолить народному любимцу Ширгазы закрыл глаза на их прежние проступки. Это и стало причиной для явного обострения отношений между лидерами.

Поскольку Ширгазы, опасаясь за свою жизнь, всегда отказывался от участия в степных курултаях, в августе 1816 г. Арынгазы вместе со своими приверженцами прикочевал к аулам Ширгазы, находившимся под самым Оренбургом, для переговоров. Туда же прибыли и многие другие авторитетные султаны и бии, выступившие в качестве третейских судей.   Все они признали вину скрывавшихся батыров и потребовали выдачи их для суда.

Но старого интригана взять было не просто. Хладнокровно отказавшись от выдачи батыров, Ширгазы тут же разыграл из себя жертву в глазах своего начальства и процесс переговоров представил как реальную угрозу для своей жизни. Оренбургский губернатор Волконский в такой ситуации выделил для защиты хана отряд казаков при двух орудиях.

После неожиданного появления на переговорах военного отряда Арынгазы, не планировавший обострять отношения с российскими властями, осознал свой проигрыш. Во избежание эксцессов он решил прекратить переговоры и обратно уйти в свои кочевья. Но, по  просьбе Ширгазы, казаки обстреляли из орудий спешно уходящие коши, а ханские нукеры во главе с теми же батырами, чьей выдачи требовал Арынгазы, пустившись вдогонку, разграбили часть аулов.

Данный случай наглядно продемонстрировал, что без признания со стороны российских властей ханский титул был явно неполноценен, вследствие чего  большая группа старшин байулинских и алимулинских родов в 1817 г. обратилось с прошением к российским властям признать Арынгазы единоличным правителем Младшего жуза.

В ожидании ответа Арынгазы продолжал бороться с разбойниками, охранять караваны и примирять враждующие между собой роды. Эффект не замедлил сказаться, и уже в том же году существенно выросли объемы торговли в Оренбурге. Чрезвычайно обрадованный этим обстоятельством в частности и неожиданным умиротворением края в целом, новый оренбургский губернатор Эссен решил взять под свою опеку Арынгазы. В том же году он примирил его с Ширгазы Айшуаковым. Причем хан был признан виновным и принужден к уплате трех тысяч овец в пользу Арынгазы.

В итоге авторитет Арынгазы увеличился настолько, что бухарский эмир со своей стороны признал его ханом Младшего жуза и повелел всем купцам своего государства платить пошлину лишь ему. Правда, возросшая популярность Арынгазы привела к его размолвке со своим дядей Ширгазы Каиповым. Последний ушел в Хиву, правитель которой назначил его ханом западных казахов. Но так фактически и не приступив к должности, Ширгазы скончался и, по некоторым сведениям, он был отравлен по приказу своего сюзерена. Но если этот факт действительно имел место, он все же не помешал хивинскому хану назначить своим новым ставленником сына Ширгазы – Жангазы (Маненбая).

В октябре 1818 г. Арынгазы направил посольство в Хиву для того, чтобы разъяснить тамошнему хану реальную ситуацию в Младшем жузе и попросить его не вмешиваться во внутренние дела казахов, поскольку они являются российскими подданными. Однако хивинский хан отнесся к этим заявлениям чрезвычайно негативно и арестовал главу посольства султана Арду – младшего брата Арынгазы. Российские власти заявляли протест по поводу задержания своего подданного, но хивинцы проигнорировали все обращения, поскольку хорошо знали, что реальных рычагов для воздействия на южного соседа Россия не имела.

В итоге хивинский ставленник Жангазы обосновался в низовьях Сырдарьи, и его власть признали около тысячи семей. Таким образом, в Младшем жузе оказалось сразу три хана. Однако и Жангазы, и российский ставленник Ширгазы, правивший четырьмя тысячами аулов, практически не пользовались авторитетом в степи, и реальным правителем являлся только Арынгазы, власть которого признавало абсолютное большинство населения Младшего жуза. По сведениям, предоставляемым сторонниками Арынгазы, его подданными считали себя сто тысяч аулов. Данная цифра, конечно, преувеличена, но те же российские чиновники подтверждали в документах, что эти сведения не так уж далеки от истины. Серьезным авторитетом пользовался Арынгазы также в Старшем и Среднем жузах.

Хорошо это понимая, губернатор Эссен в 1818 г. назначил Арынгазы председателем ханского совета. Это было все, что он мог себе позволить в рамках своих полномочий. Признать ханский титул мог только российский император, советники которого рекомендовали ему не спешить с этим шагом, несмотря на чрезвычайно хвалебные отзывы оренбургского наместника.

В следующем году старейшины Младшего жуза представили новое обращение к российскому правительству с просьбой утвердить ханом Арынгазы вместо окончательно дискредитировавшего себя хана Ширгазы. Данное прошение было подписано даже виднейшими вождями родов жетыру, на которых, собственно говоря, до этого и опирался официальный хан. Но, несмотря на то, что прошение было поддержано и лично Эссеном, оно также было отклонено. Свою роль в этом сыграла личная поездка Ширгазы в Петербург, предпринятая в конце 1819 года. Хан находился в российской столице около полугода и жаловался во все инстанции и на Эссена, и на его фаворита Арынгазы.

Тем не менее, Арынгазы продолжал вести себя так, как и положено было себя вести добропорядочному вассалу. Так, в декабре 1819 г. он, схватив хивинских сборщиков податей среди казахов, передал их российским властям. Этим шагом он окончательно разъярил хивинского хана, который отдал приказ своим военачальникам готовить войско в поход. В феврале 1820 г. хивинские солдаты были уже на Сырдарье.

В конце зимы у кочевников не было никаких шансов добиться успехов в борьбе с десятитысячным войском. В плен попали даже мать и брат Арынгазы. Кроме того, хивинцами было убито около 350 человек и уведено около тысячи женщин. Также у казахов было захвачено несколько десятков тысяч голов скота и другого имущества на общую сумму почти в миллион российских рублей.

Этот разгром существенно ослабил позиции Арынгазы. Большая часть старшин высказывала мнение о необходимости смириться с требованиями хивинского хана, поскольку казахские зимовья на Сырдарье были слишком уязвимы, а на поддержку России в этом вопросе надеяться не приходилось. Но Арынгазы не собирался отступать от своих целей, и когда осенью того же года российские власти просили оказать его содействие в сопровождении посольства в Бухару, он с готовностью откликнулся на это предложение и со своей задачей справился безукоризненно. Глава русского посольства Негри был очарован Арынгазы и отзывался о нем следующим образом: «Сей султан с правилами чести соединяет деятельность, праводушие и мужество».

За свои заслуги перед российской короной Арынгазы был награжден золотой медалью, украшенной алмазами. Кроме того, ему было назначено жалованье в 500 рублей ассигнациями. Однако российские власти крайне негативно относились к конфликтам Арынгазы с хивинцами, хотя хан фактически защищал на Сырдарье российские интересы.

Еще сопровождая русское посольство в Бухару, Арынгазы  совершил внезапное нападение на своего противника Жангазы и разгромил его аулы. Позже, зимой 1820-1821 гг., получив известия о нападении отряда хивинских сарбазов на бухарский караван, Арынгазы решил расправиться с противником, но эта идея закончилась неудачно. Как пишет Мейендорф: «В самых песках он с несколькими лучшими киргизами нашел хивинцев и объявил им войну. Хивинцы, устрашившись, требовали поединка. Султан выбрал лучшего батыра, который победил своего соперника-хивинца. Устрашенные сим хивинцы пустились в бегство, а киргизы, разъяренные,— за ними и многих из них убили. Но, к несчастью, хивинцы приметили, что немного за ними погналось киргизов; единодушно вооружившись, убили всех гнавшихся за ними, а остальные киргизы, услыхавши сие, удалились к Илеку».

После этой поражения Арынгазы отправил своего посланца в Бухару, требуя поддержать его в борьбе с Хивой. Этот случай с восторгом многократно описывали многие российские авторы. В бешенстве от отказа бухарцев начать военные действия против Хивы, посланник Арынгазы публично отрезал хвост у своего коня заявив, что данный обряд символизирует окончательный разрыв отношений, и от имени хана объявил войну Бухаре.

Постоянно просил поддержки против хивинцев Арынгазы и у российских властей. Но ни с Бухарой, ни с Хивой воевать хану уже не пришлось. В 1821 г. он был вызван в Петербург «для изъявления милости» государя. Однако в российской столице Арынгазы был неожиданно обвинен в обострении отношений с Хивой и задержан. В 1823 г. он был сослан в Калугу.

Разумеется, что реальной причиной ареста и ссылки были личные качества Арынгазы. В своих докладах на имя царя министр иностранных дел Нессельроде прямо говорил о том, что столь незаурядный и чрезвычайно популярный в народе правитель представляет собой огромную потенциальную опасность для российских властей, которые в самом ближайшем времени собирались вообще ликвидировать институт ханской власти в казахской степи.

Для большей части населения Младшего жуза действия российских властей стали лишним свидетельством их вероломства. Одной из причин последовавшего восстания батыра Жоламана Тленшиева в 1822 г. как раз и являлся арест Арынгазы. Но хуже всего было то, что с уходом Тыным-хана старые межродовые распри вспыхнули вновь, и ни один из представителей степной элиты не мог совладать с ними. Воспользовались таким благоприятным для них стечением обстоятельств и хивинцы, практически беспрепятственно установившие свою власть над южной частью Младшего жуза. Таким образом, устранением Арынгазы российское правительство фактически только подыграло своему главному и самому упорному противнику в регионе.

Оренбургский губернатор Эссен был очень сильно раздосадован решением правительства и не оставлял надежды освободить своего друга и соратника. Так, после смерти Александра I и восшествия на престол Николая I Эссен в 1826 г. решил обратиться к новому царю с просьбой о возвращении Арынгазы в Младший жуз для назначения его султаном-правителем одной из частей[3]. «Мне, как местному начальнику, - писал губернатор – надлежит строгий долг находить средства для блага народа. Я признаю, что оное будет восстановлено совершенно, ежели султан Арунгазы, обладающий всеми потребными к тому качествами и доказавший в прежнее время добрые расположения своими многими важными заслугами, - будет возвращен в аулы и утвержден правителем упомянутой Средней части. Сие средство есть ближайшее и единственное к достижению благих намерений Правительства в отношении подведомых оренбургскому начальству киргиз, не престающих горько и единодушно сетовать на удаление от них Арунгазы, и я ходатайствую об освобождении его и облечении в достоинство султана Правителя».

Однако ожидания Эссена на нового царя не оправдались. Разрешение этого вопроса по-прежнему находилось в сфере непотопляемого Нессельроде, который имел большое влияние и на Николая I. В своем ответе на обращение Эссена глава внешнеполитического ведомства писал: «Арунгазы смел, властолюбив и щедр, а потому может быть умеет вселить любовь к себе или вперяя страх, сделаться единственным властителем в орде и тогда мы не будем следовать нашим направлениям и мы должны будем стараться удовлетворить его требования».

В 1828 г. группа старшин Младшего жуза попробовала обратиться с новым прошением о возвращении в степь Арынгазы, на что последовал новый отказ. Правительство вновь дало понять, что отказываться от своих принципов оно не собирается.

Следует отметить, что, сознавая явную неприглядность своих действий, российские власти старались удовлетворять все запросы именитого полупленника в бытовом плане. В частности, ему был разрешен выезд на постоянное местожительство в Москву, но по каким-то причинам Арынгазы не воспользовался данным разрешением. Но и в Калуге хан, так же как и сосланный туда же позже знаменитый предводитель горцев Северного Кавказа имам Шамиль, пребывал в довольно комфортных условиях. Ежегодно ему на содержание выплачивалось 18 тысяч рублей серебром. В 1829 г. Арынгазы даже женился на дочери богатого московского купца. Однако уже в 1833 г., находясь на охоте в окрестностях Калуги, он простудился и вскоре умер. Так и закончилась короткая, но чрезвычайно яркая и насыщенная жизнь одного из самых выдающихся героев казахской истории.

[1] Умер в 1771 г.

[2] Умер в 1791 г.

[3] По «Уставу об оренбургских киргизах» ханская власть в Младшем жузе была ликвидирована, а территория жуза была разделена на три части во главе которых стояли султаны-правители.