С болью душевной печалимся о чем-то важном, что безвозвратно уходит,- пытаемся наверстать упущенное, чтобы рассказы дедов о войне минувшей не выглядели анахронизмом для внуков, живущих сегодня в мире иных ценностей--не всегда истинных, И с каким-то внутренним ликованием замечаешь, как в разных семьях возвращаются на свое почетное место настенные рамочки с фотографиями, по которым семья может прочесть свою родословную от ушедших до ныне здравствующих,--кто был кто, какие добрые дела оставил в наследство и что завещал, продолжить, завершить.
И ловишь себя порой на пугающей мысли; а ведь могли бы они не быть. А значит-не быть и тем, кому они дали жизнь.
Он мог так много раз в жизни не быть! Дорога до Берлина была для него, артиллериста,, во сто тысяч крат длиннее, чем на карте. Ведь каждый шаг на войне--это движение от жизни к смерти. Он дошел до рейхстага, чтобы жизнь продолжалась в его детях, которые появились после Победы в той великой битве за жизнь--свою и будущие. ,
Его могло не стать, когда до рейхстага оставалось 2 квартала. В одном из зданий в окне находилась вражеская пулеметная точка, сдерживающая косившим огнем продвижение вперед. Капитан Малахов сказал: "Ну, артиллерист, не подкачай, сними вражескую точку во что бы то ни стало, открой путь пехоте". Вся загвоздка в том, что пушку можно навести на цель по приборам не ближе двухсот метров, а здеcь всего полсотни. Решили навести на цель как ружье, если рванет по стене сверху, то и пулеметчиков накроет. Дал команду: "Расчет, в укрытие!" Остался один возле орудия. Дернул шнур. Раздался оглушительный выстрел. -Падает целый пролет дома и накрывает фашистских пулеметчиков. Пехота с криками "Ура" пошла вперед. Его могло не стать, когда он осчастливленный командованием за геройский поступок, получил краткосрочный отпуск и приехал на родину в поселок под Уральском, и ему сказали, что мать с семьей переехала в Южный Казахстан. Он сердцем вычислил, где искать мать. Но как он успел явиться в распоряжение части вовремя, одному Богу известно. Мог попасть под трибунал.
Он мог умереть тогда, когда решил сдаться на милость окопной заразе сосущей не только кроваь, но и человеческое достоинство. - Пристрели, ради всего святого, -- попросил однажды он друга. --
Нет сил терпеть эту мелкую тварь, и бросил одежду в костер.
Он мог умереть, когда умирали близкие ему люди, ибо душа и тело, казалось, умирали вместе с ними. Но он продолжал жить,сам не осознавая, может быть, до конца, какая в нем сила воли, складывающаяся в обыденное понятие-жизнелюбие.
--Увы, время неумолимо,-говорит наш собеседник 'Михаил Иванович Серых из села Перврмаевка.-Нас, ветеранов первой ударной армии, которая прошла от Москвы до западной границы, освобождая Клин, Калинин, Новгород, Старую Руссу, становится все меньше, Мы не жалели своей жизни во имя светлого будущего, мерзли и мокли в окопах, недоедали, голодали, прошли через все круги ада. Однако и сегодня, спустя 56 лет после той трудной Победы, нелегко нам. Но мы еще живы надеждой и не совсем упали духом. Лично я одобряю линию нашего Президента по выходу из кризиса, подъему экономики страны и уверен, что у нашего Казахстана светлое будущее. •
-Михаил Иванович, расскажите эпизоды, которые запомнились вам на войне.
-14 января 1945 года мы находились в Польше. Меня разбудил какой-то отдаленный гул-тяжелый, грозный, непрерывный. Вместе с хозяином дома, где поселились советские солдаты, инстинктивно выскочил во двор. С Востока пробивались первые рассветные лучи, а с запада доносилось что-то непонятное, словно усердно мололи гигантские жернова. Что же это такое? Не сразу поверилось, что где-то там, на Висле, началась мощная артподготовка, предвещая наступление. Неужели такая слышимость? Ведь от нас до фронта было почти сто километров!
-Наши пошли!--радостно объясняю старику.
-Может, немцы?
-С чего взяли?
-С того, что немцы говорили нам, когда были тут: мол, допустят до Варшавы, а потом опять попрут в Москву.
Вот так - то. Ореол непобедимого Вермахта нагнал такого страха на оккупированное население, что перед полным своим разгромом давал знать о себе. Наша резервная часть ожидала назначения в боевые части, И мы с нетерпением ждали наших, надоело кочевать по польским деревням. Размещались мы в домах местных жителей, где предоставлялась такая возможность.
Конечно, вели мы себя чинно, старались не только не нарушать чужого порядка, но и чем-нибудь помочь при случае. Как-то друг мой Виктор, по натуре технарь, пустил хозяйские часы, за починку, которых уже никто не брался. Прослышав об этом чуде, сельчане нанесли столько часов всех времен и конструкций, что добросовестному мастеру пришлось бы засиживаться допоздна больше месяца. Не сидел сложа руки я, неожиданно обнаружил в себе талант художника, Поляки приносили мне фотокарточки, до неузнаваемости затертые и выцветшие от времени, то есть то, что осталось от близких людей, в основном мужей и сыновей, погибших на войне или без вести пропавших. Вот я старался сохранить память о них, рисуя цветными карандашами настенные портреты. Выпуская "Боевые листки", фронт уходил на запад стремительно, как никогда за всю войну. За какие-нибудь полмесяца он вышел на Одер, уже на немецкую землю, под самый Берлин.
В тот же день мы получили приказ: прибыть в такой-то фронтовой пункт, такого-то числа. Путь предстоял нелегкий, неблизкий, через половину Польши и к тому же пешком.
Фронтовая дорога. Когда я вступил на нее, вечно грязную, с мутными лужами, вдрызг разбитую боевой техникой и истоптанную множеством чужих и наших сапог, четко обозначенную свежими солдатскими могилами, я вдруг ощутил физически, как властно меня потянуло, понесло вперед, вслед за уходящим фронтом, словно снежную крупинку за промчавшимся тяжеловозом.
Затем приняли участие во взятии Берлина, о котором много раз писалось, День 9 мая стал настоящим праздником не только для нас, но и для всего советского народа, для жителей освобожденных от фашистов стран.
-На войне дороги нас всe вели и вели вперед,-продолжает Михаил Иванович,-- неудержимо тянуло навстречу неизвестности, и с каждым шагом неведомая сила, влекущая нас вперед, становилась все ощутимее и притягательнее. Но мы знали тогда определенно: дорога домой, на родину, к мирной жизни, к любимым лежит через войну. Залпы канонад до сих пор звучат в нашей памяти. Признаюсь, боевые эпизоды войны-не самые приятные. Поэтому не стал тебе много рассказывать про них...
--Вы выглядите грустным, подавленным...,--спрашиваю у фронтовика.
--Мы с женой Ольгой Александровной вырастили двух сыновей. После распада СССР наши дети и внуки в один день оказались за границей. Приезжать из дальней точки России в Казахстан сегодня - большая проблема. В последний раз мы их видели в мае 1990 года, с тех пор видим их только на фотографиях. В старости часто хочется видеть внуков, но ничего не поделаешь. Я сам раньше часто ездил в Москву, Ленинград, в места боевого пути нашей части, встречался с однополчанами. Уверен, что придет время, когда каждый казахстанец на честно заработанные деньги сможет объездить в дальние и ближние страны.
